МУХИ В
ТОННЕЛЯХ
Как-то бесцельно путешествуя с русскими милиционерами по горной дороге, мы забрели далеко в горы – так, что и селений уже человеческих поблизости не было. Мы ехали на «крашенном» джипе – т.е. на автомобиле с опознавательными знаками полиции ООН, поэтому в Черногории нам делать было нечего. Тем более что отношение к русам там, в Черногории – да и, вообще, во всем сербском просторе – стремительно ухудшалось. Не найдя ничего интересного, мы развернули машину – и стали спускаться в сторону долины Метохия. Дорога тянулась вдоль речки Быстрицы. С одной стороны – почти отвесная грозная скала, а с другой – небольшая пропасть, по дну которой торопились к людям воды горной речушки. Мы двигались не торопясь.
Вдруг прямо по курсу мы заметили столпотворение, которого еще час назад не было и в помине. По бордюрам сего столпотворения располагались итальянские солдаты, нервно вглядывавшиеся в скалы: что если со стороны Черногории высадились сербские террористы, которые и спровоцировали эту «транспортную пробку».
Оказывается, прямо посреди дороги лежал сорвавшийся с горы камень. Так, что дорога была загорожена – и автомобили не могли проехать. Был срочно вызван патруль итальянских солдат, ответственных за безопасность в этом квадрате, а теперь ожидался бульдозер, который должен был прибыть сюда из гаража военной базы Пек (так общечеловеки почему-то называли г.Печь). Бульдозеру, который должен был прибыть с военной базы, вменялось в обязанность сбросить упавший с горы камень в пропасть. Пока бульдозера не было, все ждали. Несмотря на то, что в этом участке дороги движения почти что не было, пробка увеличивалась.
Помня о том, что могут заменить «три солдата из стройбата», мы покинули салон полицейского джипа и вразвалочку приблизились к камню. Итальянцы ответили на наше: Ciaou! - а вот шиптари были прямо-таки ошарашены: мало того, что свалился камень – да еще невдалеке от Черногории (которую, несмотря на героические усилия демократического правительства Мило Джюкановича, все еще держит под своим контролем Слобо); так теперь еще и появились эти странные полицейские с нашивками, удивительно напоминающими национальный флаг ненавистных шке. А еще у этих людей, одетых в униформу UNMIK-полиции были выставленны напоказ – прямо поверх формы деревянные кресты Ортоксальной Церкви.
Словом, переполошили мы шиптарей. Но анекдот заключается вовсе не в этом.
После того, как мы взглянули на этот камень, мы переглянулись и… откантовали его впятером к краю пропасти – и отпустили вниз. Потом прошли к ручью, ополоснули руки и помахали этими самыми руками итальянцам. И прочим, ожидавшим бульдозера. Так бы и торчали там до вечера. А как же иначе? Во всем должен быть порядок! Бульдозеры изобретены цивилизацией как раз для того, чтобы помогать человеку в подобных ситуациях. Зачем нарушать то, что заведено? Зачем устраивать самодеятельность?
Толпа людей не додумалась до того, что можно этот камень откантовать вручную!
Впрочем, для того, чтоб что-то сделать сообща, нужно перестать быть толпой. Толпой, упершейся множеством своих лбов в какую-то проблему типа камня.
Оставим этих общечеловеков своим психоаналитикам, и вернемся в монастырь Печка Патриаршия. Вернемся туда, откуда мы и отправились прогуляться по горной дороге.
Однажды в воскресенье к нам в монастырь Печь Патриаршия приехала группа милиционеров из России, которые теперь входили в состав UNMIK-полиции. Я провел небольшую экскурсию по храмовому комплексу, наполняя свой рассказ о Сербии шпильками на тему предательства России, и того разочарования, которое испытали сербы по отношению к нам.
Держался я несколько вызывающе, всем своим видом показывая, что находясь здесь, на оккупированной территории, привык уже к тому, что от соотечественников ничего путевого не дождешься.
К счастью, я оказался неправ. И после того, как льдинки в моих глазах растаяли, я увидел искренних людей, которые ничуть не походили на тех советских «ментов», чей образ в моем сознании был сформирован из синтеза приехавших сюда на Косово украинских милиционеров и солдат российской армии.
Когда же я понял, что вижу уже не живых людей, а какие–то свои обиды и разочарования, мне стало ужасно стыдно за то, что я вот так вот запросто грешу осуждением.
Монахиня, несшая послушание в церковной лавке, узнав, что к нам зашли русы, подарила всем по деревянному крестику на шнурке. Офицеры тут же одели крестики, а один из них – Бондаренко Валерий Николаевич – спросил меня, куда нужно ставить свечи за упокой, а куда – за здравие?
Я объяснил, что тут у них в Сербии не все так, как у нас, что свечи нужно втыкать в песок, насыпанный в чаши, причем за здравие втыкают в верхнюю чашу, за упокой души – в нижнюю. В Сербии – очень дешевые свечи, поэтому каждый, приходящий помолиться, покупает целые охапки свечей из воска и через несколько мгновений в храме уже расцветают целые клумбы огоньков. Хорошо еще, когда прохладно, а вот жара может подарить самые неожиданные натюрморты. Все знают, как от горячего воздуха тают и кренятся на бок во время летней службы свечи.
В Цетиньском монастыре мне довелось наблюдать следующую картину: из–за большого наплыва верующих и из–за жары (был праздник Преображения Господня – Яблочного Спаса… Впрочем, в черногорском варианте, наверное корректнее сказать: был праздник Виноградного Спаса – ибо освящали виноград и каждый, подойдя ко кресту для целования угощался гроздью винограда) свечи жгли в монастырском дворе. Был установлен длинный ящик с песком, политым для охлаждения водой. В песок были воткнуты многие десятки свечей.
Но вода не спасала положения, и вот, уже спустя пару минут на черный песок начали падать восковые тела совсем юных и вовсе не отгоревших свое свечей. Жуть этой картины усиливалась карточкой, на которой было наспех нацарапано: “МРТВИ”.
Как уже говорилось, ящики для втыкания зажженных свечей выставили на воздух из–за наплыва верующих и из–за жары. А для того, чтобы избежать путаницы: куда поставить свечи за здравие, куда – за упокой, наскоро написали таблички “живые” и “мертвые”.
Так и остался в моей памяти этот ящик с мертвыми несгоревшими свечами, усеявшими лентами своих опавших тел почерневший от воды песок.
***
Поблагодарив за не совсем обычную экскурсию, ребята из милиции предложили мне прокатиться в горы и там побродить. Я с радостью согласился, поскольку уже более трех месяцев не выходил за стены.
Миновав три контрольно–пропускных пункта итальянских парашютистов, переброшенных сюда из Боснии, мы отправились на полицейском джипе в сторону Черногории.
После того, как монастырь Печь Патриаршия остался внизу, стало совершенно очевидным то, насколько он неприспособлен к обороне: если южная и восточная стены действительно что–то из себя представляют в смысле защиты от нападения, то с севера весь монастырский двор был просто идеальным тиром. Поэтому то, что в результате обстрела, произведенного в начале сентября, было всего-навсего выбито стекло в трапезной, свидетельствует либо о чуде, либо о том, что взрослые албанцы просто учили пацанов пользоваться минометом.
Чтобы оное не повторилось, на высоте была установлена огневая точка. Сейчас там стояли “amigos” аргентинцы – очень доброжелательные и веселые мужики, которые появлялись у нас во дворе при любой возможности. Трудно ответить точно: что же больше привлекало этих полуиндейцев–полуиспанцев – то ли древние фрески, то ли отличная ракийя из абрикосы или груши, которой матушка Стефанида угощала “нашу стражу”. Может быть, эти латиноамериканцы были симпатичны пожилой монахине, страдающей от сахарного диабета, из–за того, что их земляки появились у нас тут в качестве санитаров “красного креста”, а может быть из–за того, что на вопрос: “Бомбила ли их земля Сербию?”, аргентинцы с радостью отвечали отрицательно.
***
….Вдоль дороги валялись брошенная кем–то при эвакуации мебель, сгоревший автомобиль, опять диван… Где же ваши бывшие хозяева? Живы ли?
Наш путь пролегал вдоль речки Быстрицы. Вообще–то в горах река – понятие относительное: бывает, ширина ее достигает метров десяти. Но, как правило – и того уже. Мы проезжаем мимо небольшой искусственной запруды. Часть воды устремляется в водоотвод, по которому вода достигает монастыря. В монастырском хозяйстве важную роль играет «рыбняк» - зигзагообразный пруд, в котором сестры разводят форель. Пруд этот был построен на деньги Милошевича, поэтому монастырь Печь Патриаршия называют «красным». Соответственно, его насельниц – «красными сестрами».
Попробуем, с Божьей помощью, воздержаться от присовокупления своего гласа к тем, кто, быть может, видит в духовном облике «красных сестер» проявления пагубного духа соглашательства со Слобой и его режимом. Такая логика имеет право на существование и теоретически она верна. Действительно, мы в Церкви лишь тогда, когда душа пребывает в Духе Мирном, а не в духе мира. И, конечно же, следы стяжания Духа Святого проявляются даже в обыденном общении – стойкости по отношению к тем раздражителям, которые еще совсем недавно повергали в такое беспокойство… Особенно хорошо рассуждать на подобные темы, где-нибудь в тиши кабинета или в уединении от всякой суеты.
Но каково же тем, кому необходимо опекать никому ненужных изгоев, и, при этом, не реагировать на регулярные провокации албанцев.
Поскольку теперь, когда монастырь находится под охраной, вышвырнуть его обитателей силой, временно не удается, то шиптари устроили элементарную психологическую атаку. Каждое утро, на горе, находящейся на другом берегу речки Быстрицы, появляется толпа в две-три сотни подростков, которые размахивают албанскими флагами, скандируют всякие непристойности в адрес ненавистных сербов, до которых еще не добрались. Хотя они – шиптари – дети орлов – и они великодушно позволяют презренным сербам сидеть за своим забором.
А что бы этим самым недобитым сербам не было скучно, можно поупражняться в метании петард. Желательно – на хозяйственный двор.
Поближе к сеновалу.
Жалко, конечно же, детей, «не ведают, что творят», только грустно как-то. Грустно и гнусно. Это ведь и есть-то та самая демократия. Дело ведь не только в том, что столь любимая и чаемая нашими местными демократами модель: “запрещено запрещать, поскольку все, что не запрещено – то позволительно!” - приведет к такому оголтелому безпределу, что выходом из хаоса будет любой выход. Даже если этот выход будет входом в общество мистического тоталитаризма.
***
|
Несмотря на то, что в колокол пока еще звонить не запретили, сестры-насельницы монастыря Печь Патриаршия сетуют на то, что если в этом крае ничего не перемениться, то долго они тут не протянут. Ибо, после того, как с “благословения” фактического хозяина Косова – месье Бернара Кушнера террористическая организация УЧК была реорганизована частично в политическую партию, частично в т.н. “Косовский Защитный Корпус Мира”, стала вполне реальной перспектива того, что однажды утром на смену трем постам КFOR–а, контролирующих развилку дорог у монастыря, придут бойцы УЧК, переодетые для приличия в полицейскую форму. Вот тогда то монастырь, в котором сейчас мы ощущаем себя всего лишь под домашним арестом NATO-вцев (относящихся к обитателям по большей части благожелательно), превратится в тюрьму, где надзирателями будут те, кто никогда и не скрывал своего отношения к сербам. Начинается испытание оплевыванием Уже сейчас албанские дети, издеваясь, орут, что для «рабов шке и тюрем не надо строить: сами залезли за стенки и боятся вылезать наружу!» И если албанцы, экипированные в униформу «Корпуса Мира», пока еще не надзирают за насельницами обители, то албанские дети делают это весьма квалифицированно и с большой охотой. |
|
Накануне албанского праздника Дня Знамени дети допекали обитателям гетто с особым рвением. Не знаю: случайно или нет, но вышло так, что албанский государственный праздник выпал на тот же день, 29 ноября, который считается днем рождения коммунистической Югославии и до сих пор отмечается официальным Белградом.
С празднованием этого дня в 1999 году связан один скандал, который стал лишь поводом, для того, чтобы епископ Рашко-Призренский Артемий публично – в открытом письме патриарху Павлу высказал мнение оппозиционно ориентированных епископов по отношению к патриарху.
В интервью, данном журналисту радио «Свободная Европа», епископ Артемий подтвердил, что разногласия в Церкви по вопросу отношения к государственной власти вновь достигли предельной остроты.
Впервые серьезные разногласия проявились 1995 году, когда Его Святейшество совместно с митрополитом Иринеем (Буловичем) подписали документ, согласно которому Милошевич получал власть и право вести переговоры от имени всего сербского народа.
«Таким образом», считает владыка Артемий, «судьба нашего народа, практически была отдана в руки одного человека. И теперь то, что случилось 29 ноября, по сути является действием того же рода… Среди тех, кто любит своего патриарха, посеян немалый соблазн».
Дело в том, что на сегодняшний день епископ Артемий является наиболее ярым и последовательным противником Белградского режима, пошедшим уже на открытую конфронтацию с кабинетом Милошевича. Патриарх Павел оказывается меж двух огней – с одной стороны оппозиция рьяно пытается включить священноначалие в акцию протеста, проходившую в октябре 1999 года - а с другой стороны он пытается удержать хотя бы то видимость того, что нынешняя Сербия пытается быть христианской страной. Кроме того, Его Святейшество старается не допустить того, чтобы Церковь раскололась по политическим мотивам. Впрочем, не исключена и такая трактовка, что между двумя компаниями безбожников: безбожников-коммунистов, находящихся у власти и безбожников-либералов, еще только рвущихся к власти, патриарх выбрал тех, кто способен хоть как-то влиять на события. И он пренебрег компанией неоязычников-демократов группы “Чувари Ватри[1]” ради компании безбожников-радикалов, имеющих доступ к рычагам правления, терпящего крушение корабля Югославии.
Его Преосвященство митрополит Амфилохий пытается сгладить скандал, высказав мнение, что патриарх Павле не разобрался с причиной мероприятия. Он думал, что праздник посвящен годовщине единения Сербии и Черногории, отмечающегося 1 декабря.
Владыка Артемий категорически отвергает эту версию.
А вот архиепископ римо-католической церкви на Белградской кафедре Франц Перко заявил, что участие патриарха в приеме в нынешних обстоятельствах является лишь признанием того факта, что Милошевич - президент государства. И что участие в приеме вместе с Милошевичем не является ни согласием с властью, ни критикой ее, но трактуется как обычное выражение уважения человеку, стоящему во главе государства.
По поводу этого заявления еп. Артемий посетовал, что если бы в Сербии дошло до того, что католический архиепископ стал защищать сербского патриарха от сербского архиерея… то это было бы уже слишком...
В то время, как Белграде разгорался скандал, нагнетался психоз и тут, в Космете, правда, по другому поводу, но вокруг той же даты 29 ноября.
Судя по обрывкам албанских радиопередач, которые нам удавалось “ловить” при помощи подаренных австралийским Красным крестом радиоприемников, шиптари готовились праздновать День Знамени широко. Быть может этот день станет Днем Независимости Косово. Может быть он уже сейчас празднуется как праздник Великой Албании. Мы слушали случайные клочки радиопрограмм, которые обрывочно и схематично переводил с албанского на сербский печанец Божко Фатич. Он остался без квартиры и без работы и стал лишним ртом у своей родни, живущей в Белграде. Поэтому Божко частенько приезжал в монастырь, мотивируя это тем, что ему необходимо сфотографировать то, в каком состоянии находится его квартира, и то, во что превращен обувной магазин, в котором он работал. Причины были, думаю еще более прозаичны: в монастыре он был хоть не особо желанным, но гостем, а у белградской родни нахлебником. Кроме того, человек, приезжающий в Белград оттуда становится желанным центром любой компании – любого – даже скромного застолья. Ибо официальная пресса пишет о чем угодно, кроме того, что в современной Сербии важнее всего остального. О происходящем в Косово можно узнать либо из журнала “Светигора” издаваемого черногорским митрополитом Амфилохием, либо из сообщений Агентства Православле-Пресс (еп.Артемий и еп.Афанасий) Впрочем буквально накануне злополучного 29 ноября в Агентстве произошел «переворот» - и утвердилось прорежимно-ориентированное руководство.
Радикальная пресса уже даже не размахивает кулаками (после драки); либеральная – она всюду либеральная, а в официальных изданиях[2] пишут так, как ни в чем ни бывало: о заготовке зерна, или о планах мировой «закулисы».
И что обидно – пишут-то толковые статьи, которые у нас можно обнаружить разве что на интернет-форумах серьезных православных и национал-патриотических аналитических центров ибо в “бумажном” варианте такие материалы имеют слишком ничтожные тиражи в современных условиях. Да вот только сербы эти статьи воспринимают все прохладней и прохладней. Если вообще воспринимают.
Или наоборот эти статьи даже раздражают читателя. Так же как порой раздражает человек, который говорит вполне правильные и толковые вещи, а делает при этом что-то не то. Или просто не делает чего-то элементарного. Это вовсе не значит, что человек этот неправ, но люди соблазняются и приходят в искушение.
Так и тут. Печатает “Политика” аналитические статьи на темы Нового Мирового Порядка, а о Косово так вскользь, а людей это раздражает. Раздражает-то их не наличие чего-то, но отсутствие того-то. Т.е. раздражает сама позиция и недовольство переносится на саму позицию. Выходит так, что материалы о масонстве начинают раздражать именно оттого, что о Косово – ни слова.
В результате, человек, хотя-то незначительно недовольный режимом, уже корень бед начинает видеть не во внешних врагах. И не в том, что генеральный курс Милошевича пагубен.
Складыватся ощущение, что все наши беды оттого, что говорим-то не о том. Причем – много говорим.
Выходит так, что стоит человеку заговорить о масонстве, как вдруг на него – «откуда ни возьмись» обрушивается совершенно непредсказуемый поток эмоций. Будто что то прорывается или – взрывается.
Поскольку Божидар Фатич рассказывает не о происках мировой «закулисы», а о реалиях отторгнутой провинции Косово и Метохия, то его слушают со вниманием. И он уже не ощущает себя на улицах Белграда «лишним человеком». Это дает силы сопротивляться еще одному ноябрьскому дню.
Божко – типичный мыслитель–бытоулучшатель. Он работал в Германии у своего друга, он тесно общался с албанцами, поэтому он точно и детально знает: как можно все исправить. И совершенно ни к чему свергать нынешний режим. Обычно его подкалывают тем, что Слоба держится исключительно из-за полиции.
- А полицаев его сколько мы еще будем кормить? 150 тысяч! Где, в какой еще земле столько полиции? Это же тоталитаризм! Каждый сотый гражданин Югославии полицаец. Работать – не работают, а плату получают приличную и еще льготы. А поборы? Это же безпредел какой-то. Объявили в нашей земле военное положение. Ясно, если на крышу падает ракета – так это вовсе не из-за того, что не рассчитали с фейерверком салюта какого-то фестивального. Война есть война. Но зачем ловить селяка, пытающегося продать поросенка – и объявлять его спекулянтом. Казнить этого крестьянина, штрафовать и еще писать в “Политику” “аналитическую статью” о теневом рынке продуктов питания, и о влиянии спекуляции поросятами на распределение благ.
- Да, - подхватывает Лазар – пенсионер из Приштины, живущий с женой на даче под Белградом, - а настоящие ворюги еще не попали в руки правосудия. Взять к примеру этого “табачника” Мило Джюкановича,- речь шла о президенте Черногории – известном сигаретном мафиози, - сколько же это безобразие может продолжаться! Ведь до чего додумался: пересылает якобы холодильники, а в коробах – никакие не рефрежираторы, а упаковки “Monte Carlo”!
Черногорец Миодраг Йонич понял, что сейчас камни полетят в сторону высокой Черной Горы.
- Можно подумать, что сербиянские функционеры – такие ангелы, что даже и не воруют народное добро. А Мило ворует и нам дает по-немногу.
- Погоди, - государственник Лазарь начинает кипятиться. Учитывая его гигантский рост и атлетическое сложение, а также то, что он всю жизнь проработал на ответственных постах, следовательно, не привык, чтобы ему перечили, он начинал напоминать расходившийся ходуном ведерный самовар, окруженный булькающими кофейниками, - вас, черногорцев, сидит там на Черной Горе 300 тысяч, а в Белграде вас, наверное, тысяч 400! И заметь: все – директора школ, магазинов. Улицы никто не метет. Мы – сербы – все лучшее вам. Знаем, помним ваш героизм. А что теперь? Нашу землю бомбят, нашу колыбель Косово отобрал оккупант, а ваш табачный спекулянт объявляет неутралитэт! Такая вот ваша Черногорская благодарность.
- Эй, сербы – вмешивается Божидар,- вы что, не понимаете что ли: кому на руку ссора между черногорцами и сербиянцами. Оттого-то сербиянская бульварщина издевается над черногорцами и глумится над ними в идиотских анекдотах! Опомнитесь! Нас хотят совсем разодрать в клочья. Чтоб от сербства осталось несколько лоскутных княжеств, типа османских пашалуков.
Божидар работал менеджером в обувной фирме, которая была разорена в ходе последнего “землетрясения[3]”, и поэтому он, умея мыслить стратегически и зная немецкий язык и албанский, мог анализировать большее число явлений и фактов.
- Вы что, думаете: все? Оставят нас в покое? Не дождетесь. Будут нас долбать до тех пор, пока Нови-Пазарский Санджак не объявят суверенной мусульманской аутономией – тогда на месте отколовшейся (сразу же вслед за Санджаком) Черногории провоглашается Republica Monte–Negro. Раз Югославия рухнет, значит Косово можно будет отдать шиптарям – ибо как можно сохранять в нерушимости границы Югославской державы, если ее – этой самой державы – больше нет. Нет державы, нет и договоренностей. И Косово наше – тю-тю. Прямиком в Великую Албанию. А от Сербии останется Београдски пашалук в границах середины XIX века. Воеводина то тоже отколется. На месте Воеводины будет некий эуропски кантонални систэм. Тут – мадьярский городок; тут – сербский; там – румынское село, там – цыганский табор. Понятное дело, что на полицию у муниципалитетов денег не будет. А чтобы морды друг другу не били, нам выделяют миротворцев. Скорее всего – немцев. Они–то порядки любят. И умеют его наводить. А чтоб не скучно им было этот самый порядок поддерживать, введут какой-нибудь налог на торговые операции – так, с миру по марке, но чтобы со всех. Чтоб никто не уклонился. Немцы любят порядок.
- Да! Вот куда черногорцы клонят! Надо этого Джюкановича… пока еще не поздно!
- O! Как раз именно этого-то они от нас и добиваются! Белградский желтый "Блиц" оплевывает черногорцев, Черногорский "Монитор" - великосербских шовинистов. Народ заводится. Главное - козла отпущения найти! Слоба под предлогом компании борьбы с экономическими махинациями и контролем коммерческих трасс из Азии – в Европу, которые проходят через Черногорию (либо в Италию, либо в Хорватию) – перекроет Черногорские порты. Мило начнет плакать, что тиран опять нарушает сувэрэнитэт и хуман райтсы и попросит, чтобы NATO навело в Монтенегрии порядок. Ибо лишь NATO-вский танк может надежно защищать завоевания демократии. Тем более, что завоеваниями демократии начинают интересоваться следователи.
- Не пролезут их танки по нашим дорогам. Мы поскидываем в пропасть! Попроламывают “Леопарды” свои бронированные бока о наши камушки!
- Так они их будут “Апачами” прикрывать.
- Да успокойтесь вы. Не будет никаких “Леопардов” или “Апачей”. Не полезут они сами. Вместо этого они еще разок побомбят Белград – приговаривая по демократическим СМИ, что это они мстят за то, что великосербские шовинисты притесняют суверенное черногорское нацменьшинство. А в Белграде соберется бригада “лихих парней” - пару тысяч – больше и не нужно… и отправятся эти хайдуки “учить” неблагодарных черногорцев тому, что бывает с теми, кто предает дело Карадьжорджа! Вот и готова очередная гражданская война.
Молчат. Так оно и есть. В мужской разговор вмешивается блондинка Александра. Она говорит с сильным хорватским акцентом. Этот акцент усиливается еще и тем, что она, работая в международных структурах привыкла говорить по-английски. Говорит-то она по-английски, но сильны американские интонации. Хотя и не исключено, что это просто следствие ненормального слюноотделения из-за непрестанного жевания резины.
- Что тут думать? – Ее уже порядком “достала” эта пустая и непонятная болтовня, - Пока не будет установлено демократического правления, нечего и ждать чего-то хорошего в нашей земле. Необходимо провести всенародный референдум. Немедленно. С участием правозащитных организаций и международных наблюдателей. А то что было на прошлых выборах? Куда пошли полтора миллиона шиптарских голосов? Если Ругова призвал всех шиптарей бойкотировать выборы? Куда пошли их голоса? Уж не за доктора ли Шешеля голосовали те шиптари, которых наш фюрер из Земуна предлагал истребить? Шиптари голоса свои при себе оставили, зато бланки остались в руках членов избирательных комиссий. Которые работали на режим.
- Ладно, пускай твои любимые западняки-ОЭБСовцы приезжают и шпионят. Все равно никто не проголосует за труса и предателя Джинджича, который во время бомбардировки смылся на Запад!
- И что дальше? С чего это ему из-за глупости безумного Слобы погибать?
Потом она подумала и добавила:
- Даже если и будут международные наблюдатели, так ведь у нас-то в земле целых 150 тысяч полиции. Это значит уже 300 тысяч голосов. Не будет же жена голосовать против того режима, что дает заработать на хлеб ее мужу. Тем более, что этот режим покрывает ту коррупцию, что позволяет еще и на мясо не скупиться. А еще у каждого из них есть родители. Кто же будет желать своим детям безработицы? Добавим вместо умерших родителей взрослых детей – получаем еще 600 тысяч. Плюс братья-сестры и родичи – получается уже больше миллиона людей. И не надо никакой предвыборной пропаганды!
- А Вы-то что, госпожа демократическая оппозиция предлагаете?
Девушка чуть было не ляпнула того, о чем уже не раз говорилось на совещании ячеек Савеза За Промены[4], да вовремя прикусила язык. Открыто высказаться о том, что единственный шанс для Сербии – это международный протекторат и система гос.правления, возглавляемая авторитетными специалистами в области права, она не рискнула. Не та компания. Могут и поколотить. Даром, что слабый пол.
|
Снова заговорил Божидар: - Тяжко говорить. Время непростое. Но, все равно же без полиции никуда не денешься. Так пусть уж будут наши полицайцы, чем шиптарские или немецкие. Наши сербы – хоть и коррумпированные ворюги, а, все же Патриаршия для них – святыня, а не просто объект для надзирания. - Ты так, Божко Фатич, говоришь, оттого, что у тебя брат – в полиции! – решил поддеть Божидара Миодраг. - А что в полиции нельзя работать? Что не нужны нам полицайцы? Пускай нас шиптари режут, колют и травят? – и добавил в адрес Александры, - а ты бы, дорогая, сходила к Хашиму Тачи в гости на буреки и рассказала ему байки про демократию. Он тебя послушает. Ему нравятся сербы, которые против Сербства. Нет. Конечно же Вы ему не можете нравиться. Ибо он Вас презирает – как и всяких других шке. Но он будет рад, если узнает, что среди нас есть такие, как Вы. |
Хашим Тачи среди
боевиков. |
