СЕСТРА-СЕРБИЯ ПЛАЧЕТ

 

 

Первое письмо из сербского гетто

 

Печь Патриаршая. Как ни странно, но в первую очередь мне бросились в глаза разнообразные таблички, выглядывающие из цветочных клумб. Таблички предупреждают о разном.

"В неподходящих костюмах просьба не заходить" – и нарисованы мужчина и женщина в купальном.

А в купальном сейчас сюда и не заходят. Впрочем, не заходят и в нарядном. На тех, кого можно увидеть в монастырском дворе либо тщательно подогнанное военное облачение, либо то, что первое попалось под руку при спасении от "Освободительной Армии Косово".

Но больше всего, безусловно, черных одежд. В черном – сестры-монахини Печи Патриаршей и те, кто носит траур.

По бледно-розовым каменным плитам бегают ящерицы. Их кожа чем-то напоминает камуфляж НАТОвцев. В расщелинах притаились скорпионы. Летают пчелы. Пасека расположена рядом с монастырским кладбищем. Кладбище – у самых стен.

Пятиметровая стена, которая окаймляет монастырь, является первым поясом, отделяющим сербское гетто от остального мира. Между нами и хаосом "освобожденного Косова" – стена из камней.

Когда человека окружают горы – он и сам становится как горы. Душа его делается свободной от грязи – ибо грязь не задерживается на скалистых вершинах. Грязь всегда устремляется вниз. Поэтому на вершинах всегда чисто. А еще на горах растут сосны и кустарники купины (по-нашему – ежевики). Сосны тянутся к небу, а души людей, которые среди сосен живут – тянутся к Богу.

Ежевику можно есть, но для неделикатной руки куст купины становится настоящей армией, ощетинившейся маленькими шпагами своих шипов.

Вот, что окружает человека, живущего среди гор. Вот, из чего сделано его сердце.

Cовсем иное дело - город. Особенно если в этом городе обитают кочевники. Нетрудно представить, во что превращается душа человека, окольцованного отходами "цифилизованного общества". И неважно - что именно будет отражаться в наших зеркалах: баррикады бытового мусора или же реклама презервативов.

Ещё хуже, когда рекламный щит затворяет от беглого взора отбросы. Тогда может показаться, что всё - нормально. К тому же картинка не передаёт запаха. Вот и привыкают люди вместо жизни воспринимать мультфильмы о "якобы жизни".

***

 

В том, что мы прибыли в Печь Патриаршию сумерками, я вижу Промысел Господний. Работать с камерой было невозможно и я смог спокойно прикоснуться уже прохладными и терпеливыми ладонями к неторопливым фрескам.

Мне довольно сложно подобрать верный эпитет для описания фресок средневекового монастыря. Дело в том, что чаще всего бывает так: остаётся человек наедине с чем-то большим, а видеть-то ничего и не видит - быть может оттого, что мысли в эти мгновения заняты подбором восторженных фраз, которые мы просто обязаны выплеснуть на своих знакомых. И проблема уж вовсе не в гордыне - коль скоро мне предстоит делить ся впечатлениями, то эти впечатления нужно как-то зафиксировать. Или спровоцировать. Вот и загоняем себя в прокрустов рюкзак туристических буклетов.

А можно ведь и по-другому.

Электричества не было. И вечернюю служили при свечах. Как и 700 лет назад. На Балканах традиционные в нашем понимании подсвечники – редкость. Свечи тут втыкают в песок, насыпанный в гигантские чаши. Благодаря этому свечи иногда сгорают полностью. Удивительное зрелище – от песка буквально отрывается струйка дыма. – как будто обрывается ниточка.

***

За монастырской стеной – итальянские солдаты. Среди них немало симпатичных людей, сохранивших христианские понятия. Их глаза еще не разучились отличать жизнь от мультфильмов CNN.

Они охраняют древнесербскую престолицу, в которой живет сейчас пара десятков сербов. Кто-то ждет оказии, чтобы уехать к родным, кому-то некуда ехать.

Особенно тяжело старикам – на дворе бабье лето – время сбора урожая. Но урожай собирать не придется. По крайней мере, в этом году. Выходить в шиптарский[1] пояс смертельно опасно.

От серба может остаться лишь отрубленная голова. Или ничего не остаться. Но встречаются исключения. То есть тела убитых.

Тогда их хоронят на монастырском кладбище. На днях мы кое-как оборудовали свежие могилки, но имена просто нацарапаны на деревянных крестах – не нашлось краски. Впрочем, дойдет время и до памятников. Сербы помнят, что со времени Косовской битвы 1389 года, земли КосМета. неоднократно переходили из рук в руки.  «Это – как в футболе. Сейчас ничья 1:1. Но матч еще не окончен. И поле – наше».

Кем войдет в историю этой войны мой народ? Запоздалым, но, все же соратником? Тайным помощником? Болельщиком, на худой конец? Или же позевывающим у :экрана зрителем, чья душа слеплена профессиональными сказочниками с телевидения ?

Уже в который раз сербы окружены тройным кольцом. И третья, самая страшная зона – это зона умолчания. Ибо человек даже в принципе не может размышлять о том, о чем он не имеет никакого представления.

И тот, кто контролирует информацию - контролирует мышление.

Тот, кто контролирует мышление - контролирует смыслы.

Тот, кто контролирует смыслы - контролирует желания.

Тот, кто контролирует смыслы  может контролировать всё.

 

***

Однако не стоит отчаиваться.

Мы с вами можем запросто перехитрить Кукловодов. Для этого достаточно научиться различать за "общечеловеческой" ширмой банальный мусор, а за пеленой в голодных глазах - горы, поросшие соснами.

Из окна гостиничного номера я вижу горы. По ночам со стороны гор слышны небольшие перестрелки. Это – мафиозные разборки местных албанцев.

Но оружие есть не только у шиптарей или НАТОвцев.

Поэтому всякий раз, ложась спать, я продумываю четкую последовательность действий на случай начала чего-то серьезного.

Павел Тихомиров

День Крестовоздвиженья, 1999г., Печь Патриаршия, Косово-Метохия, Сербия

 

 

 

 


Содержание 1.1  1.2  1.3  1.4  1.5  1.6  1.7      2.1  2.2  2.3  2.4  2.5  2.6  2.7       3.1  3.2  3.3  3.4  3.5  на главную


© Все права защищены. Павел Тихомиров 1999-2001.
При использовании материалов обязательна ссылка на
www.serebro.mksat.net