Пингвинство.
00 часов 00 минут по
Гринвичу. Полярная зима . Сквозняков
ещё спит. Симпатичная девушка Лезу готовит
завтрак. Полярное сияние сияет. Арктические ураганы безмолвствуют. У подножья
трёх потухших вулканов завершается
строительство снежной крепости .
Прошедшее льдотрясение причинило
значительный ущерб, но радикальных изменений в
план строительства не внесло. На стене иглу часы с кукушкой.
- Ку-ку. Ку-ку... Подъём.
Наступило завтра. Просыпайся, хором споём.
Сквозняков трёт глаза.
Энтузиазм и трудовая доблесть где-то поблизости. На пороге появляется белый
медведь бриллиантовой масти по кличке
Первый.
- Господин Сквозняков. Смена
вахты, - произносит белый медведь на
своём медвежьем языке.
- Ах да, да. Я сейчас.
Сквозняков одевается. Стол
накрыт. Происходит завтрак.
- И долго ты ещё здесь
пробудешь? - спрашивает Лезу.
- До конца эксперимента.
- А будет ли конец?
- Несомненно. Я бы даже сказал: бесспорно.
- Разногласие закрадывается.
Пингвины в Арктике жить не могут.
- Это ещё почему?
- Ну, не могут. Это всё
равно, что белого медведя отправить в Антарктиду.
- А на
этот счёт, голубушка, не
волнуйся. И до белых медведей очередь дойдёт.
Белый медведь по кличке
Первый прекращает жевать мороженую субмарину. Испуганно оглядывается. Говорит
шепотом:
- Вы уж поспешите, Георгий Пантелеймонович, смена ведь.
А то ребята... я... ну… в общем,
я лучше к ребятам пойду.
Первый уходит. Завтрак остаётся. Лезу крутит ручку настройки
радиоприёмника. Из динамика исходит:
- Кш - пш... ное мнение, что
сытый художник перестаёт быть художником, я считаю глубоко ошибочным. Сытый
художник обязан оставаться художником,
я бы даже сказал - обречён. Только рисовать, впрочем, это относится к художнику в широком смысле,
поэтому, наверное, изображать, или отражать он будет иное. Ну, скажем:
портретист будет изображать натюрморты, баталист переродится в бокалиста, маринист
в аквариумиста, ну, и так далее... Я
опять-таки имею в виду художника
в широком смысле этого слова.
- Очень интересное
мнение, господин Буратино или
Буратина. Не знаю, как правильно, или на… в общем, это и не важно. Последний
вопрос. Что бы вы могли сказать о голодном продюсере.
- Вообще-то я затрудняюсь…
может ли продюсер стать голодным? Но
если может, то, скорее всего: кинопродюсер станет эксгибиционистом
; литературный продюсер, скорее всего - террористом ;
художественный продюсер станет
ан... ну, в общем, не знаю... Спросите меня ещё о чём-нибудь. Пож-ж-жалуйста.
- Извините . Никак нельзя... Итак, вы слышали интервью с
осуждённым из камеры смертников,
за пять минут до исполнения приговора... Пам - парам - парам -пам.
Радиостанция "Последний дом неуклюжи"
продолжает свои передачи. Сле...
Сквозняков встал из-за
стола. На стенных часах открылась дверка.
Появилась кукушка на пружинке.
- Ку-ку. Ку-ку. Семь футов
рыбаку. Желаю успехов на трудовом фронте.
-*-
Бригада белых медведей
отлично справлялась с возложенной на
неё задачей. Стены и смотровые башенки уже готовы. Все трещины тщательно
заделаны. Остались отделочные работы.
Сквозняков приступать к своим прямым обязанностям не спешит. Он ходит вдоль ряда клеток с пингвинами. Иногда
останавливается, заглядывает
сквозь решетку. Осведомляется о
состоянии здоровья птиц.
Птицы приветствуют Сквознякова
радостными криками. На все
вопросы отвечали: "It's all
right".(Англ. «всё заебись».)
Подошел медведь по кличке
Первый. В нерешительности. Переминается
с лапы на лапу.
- Ну, что ещё случилось? Да
иду я уже. И-ду!
- Нет... Не про это...
Медведь вытянулся по стойке
«смирно» и, приложив лапу к уху, рапортанул:
- Осмелюсь доложить. В
результате льдотрясения разрушен склад с мороженой скумбрией. Большая часть
рыбы упала в трещину… Потом трещина
закрылась. Потом опять открылась. Потом вообще кошмарно открылась. Потом о...
- Короче, что случилось?
- Ну… в общем… рыбы
практически нет. Осталось два ящика.
- Ай-ай-ай. Не может быть.
Как неудачно…
- Да уж. Трагедия…
- Та-а-ак... Намекаешь, что
всех пингвинов не прокормить?
- В общем, да... Я бы даже сказал - две трети не
прокормить.
- А может, их консервами,
ну, или вашей субмариной?
- Нет. Не получится. Они от всего отказываются. Ну,
кроме скумбрии, которой теперь нет.
- Странно.
- Пингвины. Что с них взять.
Внешность голимая. Душа ранимая... Порождение буйной природы.
- Ну, от тушенки, знаю…
могут клювы воротить, но от субмарины! Это ж, небось, ваша национальная
полярная пища?
- Нет. Что вы. Субмарину
едят только придворные медведи Королевы Полярных Сов. И то в последнее время и
с ней перебои. Елоу субмарину уже днём с огнём не разогнём. Так,
по мелочи, гриновой субмариной перебиваемся.
А пингвины, они – нет… Они на неё и смотреть не будут. К тому же и железо им не по клювам… Нет. Они это не едят.
- Ну что ж. Делать нечего.
Прогулочный вольер готов?
- Так точно.
- Сам прими новую смену и
выводите пингвинов в
вольер . За сверхурочные - вот.
Сквозняков одел на шею
медведя золотой медальон. Первый
удаляется. Сквозняков возвращается к клеткам.
- Ну что, касатики? Сидите?
Правильно делаете. Сегодня у вас
праздник. Начинаем первый этап адаптации к жизни в условиях
Крайнего Севера.
Пингвины радостно запрыгали
и ещё более радостно забегали по
клеткам. Кое-где появились энтузиасты с транспарантами. "Да
здравствует северное сияние!",
"Привет белым медведям - братьям по интеллекту!",
"Долой антарктический снег!"... Сквозняков поднял воротник и
отправился к иглу, снег топча и под нос бормоча:
- Ну, прямо как люди. Честное слово... Лезу, наверно, лучше не говорить… или... с другой стороны, она
всё равно узнает...
-*-
Сквозняков рассказал
девушке о случившемся.
- Ну, и что ты намерен
делать.
- Как обычно...
- То есть?
- Первый сказал, что лишних две трети. Возьму автомат и две
трети перестреляю. (Интересно, пингвинятину едят?)
- А почему бы их просто не
отпустить?
- Что, две трети?
- Нет, всех.
- Как это - отпустить?! Нет!! Отпускать
нельзя. Они на воле пропадут.
- Они и так пропадут.
- Возможно… но эксперимент
есть эксперимент. Как говорится, жертвы
неизбежны, скажу глубже - запланированы.
На пороге появился белый медведь
по кличке Шестой.
- Господин Сквозняков.
Первый приказывал передать, что всё готово.
Сквозняков допил чай.
На плечо автомат.
- Ну что ж. Пора.
В настенных часах открылась
дверка. Появилась кукушка на пружинке:
- Ку-ку. Ку-ку. Пингвины в
собственном соку. Последний пункт меню... Бес-пла-тно!!!
Сквозняков переступает
порог.
- Иди, иди, мясник, - ему
вслед.
Обернулся.
- Мясник?… Да что ты! Вот
удостоверение: член Общества охраны животных государства Третий Рим. А вот еще
дюжина удостоверений, подтверждающих
членство в аналогичных организациях по
всему миру. Между прочим, регулярно
плачу все взносы. К тому же… посмотрела
бы, какие они недоделанные, сама б в их
сторону плюнула.
-*-
Сквозняков на крепостной
стене. Внизу загон с пингвинами. Рядом
стоит Первый. Сквозняков заглядывает
через снежный бортик вниз.
- Высоко, - шёпотом.
- Стараемся, - басовым
шёпотом сзади (на медвежьем языке).
- Молодцы, – шёпотом.
- Стараемся.
Сквозняков откашлялся.
Громко, вниз:
- Ну что, касатики, как
настроение!?!?
Снизу оптимистические
возгласы:
- It's all right! (Анг. «Ещё лучше, чем в предыдущий раз».)
- Есть мнение, что среди нас
появились недоумки!
- У-у-у! - снизу.
- Что будем делать,
болезные?!
- У-у-у-у!! - снизу.
- Намекаю! Паршивая овца
портит всё стадо - народная мудрость!
- У-у-у-у-у!!!! - снизу.
- К тому же есть мнение, что паршивых овец обычно где-то две трети!!
Снизу рдостно:
- It's all right! (Анг. «Намёк поняли».)
Пингвины засуетились.
Появились новые транспаранты:
"Долой недоделанных!", "Здесь убогим места нет!"...
Сквозняков улыбнулся.
- Кто там у них за главного?
Первый растерянно замотал
головой.
- Не знаю… Скорее всего, вон
тот, самый здоровый.
- Объяви своим перекур, и чтоб не шлялись возле загона . Того
здорового, ну и вон того жирного - ко
мне. Приглашать вежливо, но убедительно. Начинаем
естественный отбор в искусственных условиях!
Пингвины приблизились.
- Здравствуйте,
ненаглядные. Вот тебя, здоровый, отныне
будут звать Главный. А тебя,
жирный, уже не важно, как будут звать.
С этими словами Сквозняков снял с плеча автомат
и короткой очередью опустил жирного пингвина на снег.
Снег покраснел и осунулся. Под лежащей птицей появилось алое, быстро
увеличивающееся в размерах пятно.
- Есть мнение, что среди вас где-то две трети
недоумков. Тебя, Главный,
я, конечно, в виду не имею, но
сам понимаешь, всё течёт, всё изменяется. Диалектика! Гегель, мать
его так... В общем, ты сам знаешь, что делать... Эй, Шестой!
- Я здесь.
- Проводите господина
Главного к его собратьям.
Медведь с пингвином
удалились. Сквозняков сел на ледяную глыбу.
Закурил.
- Ну что скажешь, Первый.
Правильно я делаю?
- Не знаю. Нас обычно не
спрашивают. Мы исполнители.
- Ну-у-у… у тебя лично есть
мнение?
- Есть.
- Так поведай мне по
секрету. Как говорится, испражни душу.
- Дерьмовая это затея,
Георгий Понтелеймонович. Будь моя воля,
я б вам глотку перегрыз и кишки пустил. А пингвинов этих обратно в
Антарктиду отправил.
- Ну что ж, спасибо за откровенность. Я Королеве
ничего не скажу. Уважаю смелых. Можно
даже сказать, восторгаюсь их гордой беспомощностью.
- А мне наплевать. Можете говорить. Мы - бриллиантовые медведи, племя независимое. Наёмники мы. Нам заплати, хоть страуса к условиям полярной зимы адаптируем. А на хрена оно надо - это не наше дело.
С этими словами медведь,
нажал на кнопку плеера и удалился под музыку «The Bangles» характерной
египетской походкой.
Сквозняков в одиночестве:
- Действительно… на хрена
оно… Хотя, с другой стороны, эксперимент - практически идеальное
мероприятие, посему в комментариях не нуждается… С первой стороны все-таки
непонятно, нужно оно или не нужно... Однако с другой стороны - это ведь
на благо прогресса. Биологического,
так сказать, прогресса, во
имя… Решено! Будем лишних
стрелять! До последнего пингвина… до последнего патрона… до последнего недоумка… какой я
сегодня кровожадный, сам себя опасаюсь.
К Сквознякову подошел
медведь по кличке Шестой.
- Всё готово.
- Что именно?
- Пингвиновая дискриминация
по предикату "недоумки" завершена.
- Ах да. Я иду... Как
настроение?
- Ликующее.
- Да не у тебя, у пингвинов.
- А я пингвинов и имел в
виду.
- То есть? – удивлённо.
- Они на две части
разделились.
- Ну?
- Им сказали, что будут
стрелять.
- Ну?
- Но не сказали, какую
конкретно из двух частей.
- Ну?
- Вот они и надеются.
- На что!?
- Есть разные гипотезы.
- Неужели на то, что стрелять будут не их?
- Сомнение... Скорее, каждая
группа надеется, что отстреливать будут их коллег.
- А разве это не одно и
тоже?
- Наверное, нет, иначе бы они плакали...
- Уверен?
- Не знаю... Что с
них взять? Пингвины, одним словом.
-*-
Сквозняков в вольере.
Затворил за собой дверцу.
- Ну что, дорогие мои? Как
настроение?
- It's all right! (Англ.
«Заранее спасибо».) - послышалось отовсюду.
Над обеими группами
поднялись транспаранты. С одной
стороны: "Всё решает
большинство!". С другой стороны:
"Умные всегда в
меньшинстве!". Сквозняков сплюнул на снег. Выбросил окурок. Скомандовал:
- Меньшая группа, в две шеренги стройся! Правое крыло вперёд - шагом марш.
Рассредоточиться по клеткам. Шестой, проследить.
- Есть!
- Большая группа в колонну
по одному - стройся. Направо. К стене
вольера - шагом марш...
Подошел Первый.
- Что, решил посозерцать?
- Поприсутствовать.
- Ну, это же одно и то же. В
общем, какая разница... Включи-ка что-нибудь повеселее, работать тошно.
- Похоронный марш подойдёт?
- Юморист. Я же прошу -
повеселее.
- У меня веселее ничего нет.
- Тогда валяй марш...
-
Ля-ля-ляля-ля-ляля-ляля-ляля…
- Ну что, красавчики. Как настрое… Впрочем, можете не отвечать. Я и сам знаю... Кругом!. Упереться
клювом в стену. Крылья за голову.
Сквозняков поднял автомат.
Прицелился. Сосредоточился.
- Минуточку! Мне эта задница
очень напоминает кое-кого. Первый!
- Я!
- Тебе не кажется, что вон
тот здоровый пингвин похож на Главного.
- Нет, мне не кажется. Я
знаю.
- Так чего же ты молчишь!?
- Из соображений
субординации. Команды говорить не было.
- Так слушай команду. Этого
здорового - ко мне. Быстро.
- Слушаюсь.
Первый нехотя отчалил. Сквозняков
достал очередную сигару.
Первый возвращается. На спине сидит пингвин по кличке
Главный. Сквозняков снимает птицу. Ставит перед собой.
- Ты что, засранец,
вытворяешь?! В голове вообще вакуум?! Я
же сказал, на чистом пингвинском языке, лишних - две трети. И куда ты
встал??!!… (А ведь правильно встал. Форменный недоумок.)
- Я, господин Сквозняков,
правильно встал.
- Что?!
- Истинная правда. Здесь моё
место.
- Что-что-что…
- Здесь моё место.
- Загадочен... Клянусь взаимовыгодным сотрудничеством с Её
Величеством… М-да. Парень, ты мне нравишься...
Итак! Первый, отвезти этого ко
мне в иглу. Дать скумбрии, сколько хочет, ну, не знаю... Плеер ему
свой, что ли, отдай... Да не жмись... Я
тебе другой привезу, круче…
- Эй, Шестой!
- Я здесь.
- На автомат.
Прикончить всех, что в клетках и
половину тех, что у стенки... Потом…
приберёте всё… и поживее.
- Есть!
-*-
Сквозняков вернулся в иглу.
На столе ужин. На стенных часах
открылась дверка. Появилась кукушка на пружинке.
- Ку-ку. Кончил дело - гуляй
смело. Приятного аппетита.
В углу, у порога - пингвин по кличке Главный. Слушает плеер , неохотно ковыряясь клювом в куче скумбрии.
Лезу крутит ручку
радиоприёмника.
- Кш-пш... ерь прогноз погоды на завтра. Интенсивность
полярного сияния 3-7 микроканделы.
Малая облачность. Без осадков. Температура средняя. По просьбе глюканоида Сквознякова повторяем
льдотрясение силой 6-8 балов по шкале Рихтера. Про...
Сквозняков допивает чай и
разворачивается к пингвину.
- Вот и всё, крестничек. Как
настроение?
- It's all right!(Анг. «Всё
заебись».)
- Умница. А то я уже думал,
вообще в биологии ни хрена не смыслю.
Сквозняков поворачивается к
девушке. Дальше на человеческом языке, пингвинам недоступном (язык,
контролирующего ситуацию глюканоида – вообще что-то особенное).
- Лезу, лапочка, приготовь на завтрак этого красавчика с яблоками , как индейку...- мечтательно, - Рождество очередное надвигается.
GOD 1989
г.