Комната,  точнее что-то вроде однокомнатной квартиры, где жили  старики, отличалась чистотой и пустотой. По своим размерам она могла соперничать со спортзалом провинциальной школы.

Ассоциация возникла невольно.  На стене против двери висит баскетбольный щит с  кольцом. Под щитом шкаф, наполненный кубками, мячами, медалями и  прочими атрибутами былых спортивных подвигов. Старик предложил всем  сесть на огромный диван и удалился в какой-то проход.

Первые пять минут ожидания все переговаривались шепотом и глазели по сторонам. У Круга сразу же сложилось впечатление, что в  этой комнате что-то не так.  Что именно,  он понял только теперь.  Все окна задвинуты шторами, в просветы между  которыми  наблюдаются  наглухо закрытые деревянные ставни.

Прошло минут десять. Никто из  хозяев комнаты не возвращается. Круг встал с дивана. Подошел к окну.  Отдёрнул шторы и попытался открыть ставни.  Последние не поддались.  По-видимому, их так давно не открывали, что они приросли к рамам.

Наконец появился старик в смокинге и с деревянной тростью в руке.  Он демонстративно откашлялся и произнёс:

- Добро пожаловать в наш город,  господа или товарищи, в общем,  как вам будет угодно!

- Нельзя ли поподробнее? - спросил, откинувшись на спинку дивана, Семён Петрович.

- Что именно вас интересует?

- Ну... что это за замок? Как он называется? В какой он стране находится?  Кто в нём живёт? Наконец: кто вы такие? Мы вам  представились, того же ждём и от вас.

- Итак! - провозгласил старик - Начнём с конца... Вы курите? Молодой человек. Не стесняйтесь. Берите...

Старик обращался к Егору, жадно уставившемуся на пачку сигарет,  выглядывающую из под книги на журнальном столике.

- Итак! – торжественно повторил старик - На чём я остановился? Ах да!  Начнём с конца. Имею честь представиться.  Вайл Сташевский. Можно  просто Витя. В далёком прошлом инженер гидравлик. Сторонник туризма  и настольных игр спортивного характера,  и также прочих  занятий,  развивающих кругозор. Вы имели честь видеть мою жену, Юлию Сташевскую.  В прошлом студентку и тоже любительницу туризма. На сегодняшний день мы одни из последних членов ордена Хромого Лисёнка.  Кроме нас в городе, который вы изволили назвать замком, (впрочем, как  вам будет угодно), живёт ещё один человек. Его зовут Тлокифид Мандей.  Он магистр… и, насколько мне известно, основатель нашего ордена...  Молодой человек, отойдите от окна. Ничего интересного за ним нет.

Круг вернулся к дивану. Сел и задал вопрос:

- Расскажите поподробнее,  где мы сейчас находимся?  Я имею в  виду страну, что это за орден и вообще, какой сейчас год, месяц и  число.

- Географические и календарные координаты у  каждого свои.  Я  имею в виду себя и вас... Что касается меня, то это, вероятно, Альпы,  1918 год...  Не удивляйтесь, господа или товарищи. Впрочем, как вам  будет угодно. Орден Хромого Лисёнка - это что-то вроде клуба пропавших без вести. Время для нас замёрзло. Остановилось. Из этого города нет выхода.  Поэтому не имеет значения ни где он находится, ни  какое сегодня число.

- А почему вас только трое?

- Ох, вы правы!…. Это очень загадочная история. Раньше здесь было много людей. Они заселили этот город ещё до меня. Но нас постигло несчастье. Орден разгромлен памятью о нас. (По моему мнению, именно в этом заключается объяснение)... Это началось давно, я уже забыл, когда.  Но мы и к этому привыкли.  А те, ко не привыкли - просто исчезли. Может, им удалось уйти, только я в этом  сомневаюсь.

Старик продолжал нести ахинею. Круг взял со стола пачку сигарет.  На пачке изображен всё тот же хромой лисёнок. Аналогичными картинками  инкрустирован пол и вышиты шторы. В комнату вошла старушка Юля, обвешанная сетками с разнообразными продуктами, и с ведром воды в правой  руке.

За едой Круг пытался выяснить,  что конкретно произошло с  этим  замком и  как  отсюда  попасть в Вандивосток.  Из всех объяснений он  сделал вывод,  что на замок упало проклятье.  Огромное (размером с  астероид,  не меньше).  После этого замок потерял своё лицо,  своих  защитников,  почему-то свой запах,  память и прежнее значение. Добраться отсюда в Вандивосток (старик вообще не слышал о таком городе)  невозможно.  Потому что отсюда легче попасть на Луну, чем в разрушенную центральную башню. Отчего же так? Старик пояснил, что теперь башня работает  подобно клапану с односторонней проходимостью. (Интересно, что он имел в виду?) Кроме  центральной  башни,  из замка почти нет  выходов. Почти… На противоположной стороне города есть такая  же  точно  башня, но ею также нельзя воспользоваться.  Пересекший разводной мост бесследно исчезает.

Круг попытался выяснить, почему в комнате закрыты все окна. Из обширного текста удалось понять следующее: всё, что за окнами - это как часть  интерьера комнаты. Не самая красивая часть. Хозяевам вид из окон не  нравится. Он им надоел. Они его боятся.

Кругу разрешили  открыть одно окно.

Раскрытие стоило больших трудов.

Оказалось, что  покинуть замок, переступив подоконник, невозможно.

За окном летний  лес. На покрытом травой берегу лесной реки рыбачат дети. На залитой солнцем лужайке пасутся коровы. Прямо перед окном завис в воздухе стриж.  Совсем как живой. Через окно в  комнату звуки  не проникают. Туда  невозможно высунуть руку или голову. Наткнёшься на невидимую преграду.  Плевок,  однако,  пролетел  беспрепятственно. Разочарование. Круг закрыл окно и вернулся на диван.

 

Странные хозяева продолжают наперебой рассказывать, как  велик и могуществен был их орден в былые годы. Круг изучает   интерьер комнаты. Скромно. Голые стены. Лишь над диваном  огромная картина, выполненная маслом.  Девочка лет пяти завязывает бантик на шее белого пуделя. Постучали во входную дверь. Нарисованная девочка повернула голову в сторону двери. От удивления Круг зажмурился.  Открыл глаза.  Девочка  опять заняла прежнее положение. Показалось?

За секунду до инцидента Круг почувствовал,  что должно произойти что-то невероятное,  однако всего лишь постучали в дверь.

Никто из хозяев не обратил внимания на стук. Круг уставился на  старика Витю вопросительным взглядом. Тот сосредоточенно продолжает резать апельсин.

В дверь опять постучали.

- Может, открыть? - спросил сидевший ближе всех к двери Прокопыч.

- Зачем? - безразлично произнёс старик Витя.

- Как это... Стучат.

- Ну и что?

- Может, это ваш магистр пришел.

- Нет. Это не он.

- А откуда вы знаете?

- Ну-у-у, во-первых, он стучит условным стуком, а во-вторых, он уже  лет десять не хочет никого видеть.

- А может, он передумал. Решил к вам в гости зайти. Свой условный стук нафиг позабыл или вообще передумал стучать таким способом.

- Как же. Передумает он... Нет, господа, или как вас там, товарищи. Чёрта с два он передумает.

В дверь опять постучали.

- Ну, что? Я открываю? - спросил в пространство Круг.

- Не нужно,  - неожиданно печальным голосом сказала старушка  Юля.

- А в чём, собственно, дело?

- Да так... ни к чему это.

- А если гость выломает дверь? - спросил Егор.

- Не выломает, - уверенно ответил старик и почти шепотом добавил, - ему нельзя.

- Так вы знаете, кто это?  - почему-то  тоже  шепотом спросил  Круг.

- Нет... Но это не имеет никакого значения.

- Ну, вот и замечательно. Сейчас всё выясним... Эй! Кто там!

За дверью молчат.

- Интересно, кто бы это мог быть?

- Видите ли, молодой человек...  Там может быть кто угодно  и  что  угодно. Иногда такое можно увидеть, с непривычки пятки вспотеют.

- Ну что ж.  Я думаю, нам это не грозит. После пережитого у  моих спутников железобетонная нервная система.

С этими словами Круг встал и уверенно направился к двери.

- Вы только не падайте в обморок, Господин Круг,  если за дверью  окажетесь вы сами или, к примеру, кто-то, находящийся в этой комнате, -  угрожающим тоном предостерегла бабушка Юля.

Немного помедлив, Круг щёлкнул замком и приоткрыл дверь. Через  узкую щель не видно никого,  кроме полумрака коридора. Освещение,  по-видимому, опять не работает. Круг распахнул дверь и вышел из комнаты.

- Эй! Здесь есть кто-нибудь?

Тишина...  Линейное перемещение открывает знакомые перспективы.  Лестница, спускающаяся в огромный зал. Теперь здесь светло...

 

Зал оказался чем-то вроде парадного входа в замок. Противоположная сторона зала соединена короткой галереей с разрушенной  башней .  Саму башню отлично видно через огромные окна и витражи из слабо окрашенного стекла.

Сзади шаги. Круг обернулся. Семён Петрович и Егор.

- Это тот самый зал?

- Наверное.

 

В центре зала по-прежнему стоит теннисный стол с рядом толстых  книг вместо сетки.

- Стойте здесь и наблюдайте за тем, что со мной произойдёт. Я попытаюсь выйти из замка.

Круг медленно спускается по лестнице.  Несколько раз  обернулся  назад. На балконе все, кроме Сташевских. Подошел к теннисному столу.  Сдул пыль с корешков фолиантов. Слой внушительной толщины. Из четырёх находящихся на столе книг две оказались иностранные. Ещё одна:  В. И. Ленин, "Полное собрание сочинений. Том 7". Последняя книга  представила особый интерес. На чёрном кожаном переплёте надпись золотыми буквами: "Гурк Суперангелов. КАК Я ВОЗРОДИЛ РОССИЮ". Круг  открыл книгу.  Год издания - 2037.  Предисловие:  "В ментальности  русского  изначально заложено отставание от Европы  лет эдак на  сто..."

Прочие книги сброшены на пол. Чёрная книга оставлена на месте.  Круг повернулся к зрителям.

- Семён Петрович.  Спускайтесь.  Возьмите эту книгу. Это интересно.

 

Поиск аналогий с услышанным в компании Сташевских.  Формирование  выводов.  Выводы озадачивают. 

Обычно парадные  двери всегда закрыты.  Все пользуются чёрным ходом.  Сейчас  это правило  грубо  нарушается.

Вероятно, посещение замка недавно  вошло в моду.  Огромное количество людей,  как под дудочкой Гамельнского Крысолова,  двигается к разрушенной башне. Мост на прежнем  месте отсутствует.  Люди просто падают в пропасть.  В зал, который  старик Витя почему-то назвал тронным, не попадает никто.

По мнению Круга, все тронные залы должны обладать симметрией относительно трона,  хотя бы по одной оси координат. В данном случае  налицо невыполненный постулат.  Круг долго вычисляет место, где бы  мог находиться трон.  Невозможно. Зал катастрофически асимметричен,  и к тому же является проходным во всех направлениях.

Озабоченный подобными мыслями, Круг одолел первую треть галереи. 

- Ой!

Круг заметил,  что оставляемая за спиной архитектура уходит  круто вверх,  а вход в тронный зал трансформирован перспективой в  игольное ушко. От неожиданности у Круга закружилась голова. Он присел на пол рядом с люстрой.

- Что???… Да, да! То, на чём я сижу, является потолком.

Круг потрогал люстру. Висит очень естественно, даже закачалась.  Одно "но".  Она висит вверх ногами. Круг несколько раз попытался уронить свой ботинок  " на пол ".  Затем  подошел  к  разбитому  окну.  Выбросил попавшийся под руку кусок штукатурки. С минуту наблюдал  удаление предмета  в  небесное пространство.  Когда кусок штукатурки  скрылся за облаками,  Круг сложил руки рупором и крикнул  в  сторону  тронного зала:

- Идите сюда! Здесь очень забавное явление наблюдается...

Круг себя не услышал.  Слова ушли в пространство безвозвратно,  как в асбестовую облицовку кинотеатровых стен. Наивно предполагать,  что кто-то что-то услышит.

 

Из тронного зала галерея казалась длиной не более тридцати  метров.  Круг  шел  уже не менее часа,  но дошел едва до середины. Дальше передвижение и вовсе прекратилось.  Круг обернулся.  Галерея  уходит в зенит, и нет ей конца. Впечатление такое, как будто находишься на дне наклонной шахты. Круг открыл очередное окно. Посмотрел  назад.  До  стены  "тронного"  зала не более пятнадцати метров. Столько же - до разрушенной башни. Развалины отсюда напоминают тот самый "испытательный" кусок штукатурки. (Предмет увеличен до неимоверных размеров. Является отставшим от потолка куском штукатурки,  готовым вот-вот сорваться вниз).

Под Кругом клубятся облака. Рва с  падающими в него пешеходами отсюда не видно. Наблюдениям препятствует плотная пелена тумана.

Круг закрыл окно.

Откуда-то доносится лихая старомодная мелодия.  Звуки приближаются. Это песня. Что-то  вроде солдатского марша времён Первой Мировой.

Звуки исходят со стороны развалин.  Следом за звуками по галерее хлынула толпа гигантских оранжевых матросов. Некоторые размером с телефонную будку, а  некоторые настолько большие,  что их головы скрываются в потолке (полу) галереи. Круг невольно попятился. На вид фигуры вполне материальны.  Однако некоторые прошли сквозь Круга, подобно голограммам. Матросы перемещаются быстро.  Практически бегут.  Направляются они к тронному  залу.

Оправившись от потрясения посредством короткого перекура и  отвинчивания плафона очередной люстры, Круг побрёл следом.

 

                                         -*-

 

Молчание - дело благородное. А ну-ка, недоумок, рискни промолчать после того,  что я тебе скажу...

                                                                                      Музыкант из города " М "

(Из дорожных записей).

 

В тронном  зале  нет никого, кроме тишины и полумрака. 

Вероятно,  наступил вечер. 

Круг сожалеет, что не выставил часы по ходикам  стариков. Их "домик с кукушкой" почему-то идёт в обратном направлении. Даже кукушка произносит что-то похожее на: "Ук-ук-ук..."

Наверное, часы  неисправны,  но они всё-таки идут, а это означает,  что по ним можно сверить время. По крайней мере четыре раза в сутки.

Озабоченный подобными мыслями Круг бродит по тронному залу. В глубине души он надеется найти ещё что-нибудь наподобие  про то,  как  кто-то  спасал Россию.

Чего-нибудь,  как, впрочем, и ранее упомянутой книги,  нигде не видно. Зато вокруг валяется множество листовок, взывающих  к сознанию рабочего класса. 

Содержание листовок агитирует начать пятого августа  1998-го года всероссийскую забастовку водителей эскалаторов и продавцов мороженного.

Вокруг бродят какие-то люди. Вероятно, они тоже что-то ищут. 

Каждый то и дело садится, встаёт, поднимается на цыпочки, пытаясь заглянуть в высокие окна, нагибается, подбирает валяющиеся на полу листовки и беспардонно роется в  карманах  таких  же,  как он,  искателей. 

Людей становится всё больше.  Кое-где уже горят  костры.  На них что-то варят. Вокруг огня сидят хмурые люди  с радиоприёмниками в руках. По озабоченным лицам стекают капли дождя. 

Марш времён Первой Мировой звучит всё громче. Откуда-то издалека тысячи глаз наблюдают за происходящим. Некоторые из наблюдателей осмелились подойти поближе.  Но смешаться с толпой ищущих не решаются. (Вероятно, опасаются за содержимое карманов.)

Тишина  по-прежнему где-то рядом.  Полумрак по-прежнему вокруг.

Под потолком  вспыхнули прожекторы. Их лучи беспорядочно  забегали  по залу.  Кто-то из сидевших вскочил и куда-то побежал. Кто-то остался  на месте.  Кто-то побежал совсем в другую сторону. Какой-то юнец с  настоящим пистолетом в руках что-то деловито объясняет черноволосой  девушке. Какие-то люди тащат брёвна и решетку от забора. В углу зала  зажегся дневной свет. Там появился высокий человек в разорванной  белой рубахе  и с чёрным нимбом над головой.  Он беззвучно шевелит  губами.  Читает что-то с бумажки. Угрожающе взмахнул кулаком. Многие из искателей повторили жест в знак солидарности. Тем временем  человек с нимбом уже превратился в выключенный черно-белый телевизор старинного образца. Ещё мгновение - и дневной свет погас.

На месте залитой светом дня площади с черно-белым телевизором возникла  ночная пустыня. Кусок звёздного неба. Полузакопанный в песок, чуть  покосившийся на бок корабль.

Два мальчика карабкаются по свисающему тросу наверх. У верхнего - шахтёрский фонарик. 

Круг протёр глаза. 

Да, он узнал себя. Это в Казарстане. Лет десять назад. Всё происходит на Арале.  Они с младшим братом решили исследовать заброшенное судно.

Круг помнит: когда они лезли, сзади неожиданно вспыхнул  свет, и оба почувствовали пристальный взгляд. Голос  из неоткуда заорал:  " Стой!  " Потом всё исчезло,  но они были до  смерти напуганы. Решив, что это сторож, оба спрыгнули вниз. Круг  прыгнул с высоты двухэтажного дома и сломал ногу.

Действие продолжается в полной тишине. Двое лезут, Круг смотрит. Постепенно мысли догоняют содержание проблемы. Круг бросается  через весь зал,  сквозь холодные костры,  баррикады и бестелесных  искателей  к видению корабля.  Уже совсем близко. Откуда-то сзади  раздаётся вопль: "Стой!". И…

Мгновение спустя Круг с разбегу  налетает на каменную колонну.  (Которая почему-то оказалась  на  месте  ночной пустыни  с кораблём и звёздным небом.) 

Круг отлетел прочь с  характерным звуком ударного соприкосновения биллиардных шаров. Машинально схватился рукой за лоб.

"Нет, крови нет...", - мелькнуло в  угасающем сознании.  А перед глазами уже возник клетчатый фон, напоминающий фуражку Олега Попова.  На этом фоне кружатся в вальсе  он - Круг - и некая Тоня,  симпатичная одноклассница, о существовании  которой Круг уже давно забыл.

"Блаженный"  совсем не означает "глупый". Уж я-то знаю, что есть настоящая глупость. Вопрос лишь, кто вправе испытать настоящее блаженство?                                                                                                               

 

      Монах из города "З"

       (Из дорожных записей).

 

                                     -*-

 

Круг пришел в себя. Мягкая постель. На голове повязка. Тёплая  пижама в  хромых лисятах.  Одеяло с аналогичным рисунком.  Откуда-то  проистекает красивая быстрая музыка.

- Queen, - автоматически произнёс Круг.

- Yes, - откуда-то сзади.

Круг попытался  повернуть  голову назад,  но пронзительная боль  заставила его вернуться в прежнее положение .  На  освещённое  тремя  свечами место вышел старый -  просто древний -  человек.  Человек молчит. От него пахнет хорошими сигаретами и ромом.  Одет он в бордовый халат, вышитый не претендующим на оригинальность  золотым рисунком (всё те же хромые лисята.)

 

- Тлакифид Мандей, - наконец произнёс старик, прикладывая руку к груди.

Потом старик протянул руку в сторону Круга. Тот представился.

- Круг.

- H-o! Circle... Yes. It's beautiful...

 

На ломаном русском старик объяснил, что он англичанин и очень  плохо говорит  по-русски.  Круг вполне сносно говорил по-английски. Значительные трудности возникали при общении с американцами. Для них  его английский сильно устарел.  Как выяснилось позже,  с господином  Мандеем они говорят на совместимых языках.

Комната старика  напоминает одновременно  музей и лавку  ширпотреба.  Примерно так выглядят теперь антикварные магазины. По соседству находятся  картины мастеров 17-19 веков и плакаты поп-звёзд.  В буфете стоят  хрустальные бокалы вперемешку с разноцветными  банками из-под пива.  Из-за портьеры виден край окна. На подоконнике магнитофон. Из него музыка.

Разговаривает старик очень странно. После каждых пяти-шести  произнесённых слов он заливается сатанинским смехом.  Когда  смех  прекращается, на лице старика появляется выражение крайнего удивления.

Окончательно господин Мандей поразил своей манерой передвигаться.  Стоя в позе "смирно",  как часовой, он говорит и смеётся. Неожиданно шагнул к краю кровати.  Оттолкнулся от пола и,  сделав (с  лёгкостью юного гимнаста) сальто, оказался возле небольшого бюро с  письменным прибором.  Как ни в чём ни бывало, сел на стул. Взял со  столика гусиное перо. Сломал его пополам и швырнул в горящий камин.  Потом, уставившись куда-то в потолок, начал читать стихи.

Старик декламировал совершенно без интонации,  поэтому монолог звучал, как одно предложение.  Многое из сказанного Круг не разобрал, но переспрашивать не  решился. Из понятого складывается следующая картина:

 

Раньше люди были добрее и верили в бога. Если они совершали нехороший поступок,  то искренне каялись в этом или, по крайней мере,  осознавали греховность содеянного. Теперь же люди ищут себе оправдание.  Ссылаются  на  обстоятельства,  долг,  чужую вину...  Самое  страшное,  что оправдание почти всегда находится. Как результат - стало  возможным существование  этого  места.  Этого замка.  Этого старого  человека.  Из  сказанного выходило,  что старик - первый, гибели  которого  нашли оправдание. (Господина Мандея и его друзей преследовали. Больного лихорадкой, его бросили в джунглях Чада на  съедение свирепым  людоедам -  как неизбежную жертву гордо отступающей цивилизации. Он  не умер.  Некто Сквозняков вручил ему ключи от замка и  проводил  до  самых ворот.) Передвижение по девственной пустыне - путь не из лёгких.  Как говорил господин Сквозняков:  "Пустыня только создана и проходит стадию  благоустройства".  По следам господина Мандея ехал асфальтоукладчик. Его волок за верёвочку пожилой   слепец  в форме почтальона. За асфальтоукладчиком ехал асфальтоукатчик. Обливаясь потом,  его толкал человек в форме железнодорожного служащего. По обе  стороны этой процессии, практически симметрично, шли два человека,  облачённые в белый и чёрный гермошлемы.  Оба человека занимались одним и тем же. Они что-то сеяли. Господин Мандей поселился в замке и надолго стал его единственным жителем .  Войдя  в  главные ворота,  он поднял за собой мост и  вскоре забыл о его существовании.  Шли годы.  Однажды,  случайно,  старик заметил, что к замку приходят люди. Они, как слепые, приближаются к главной башне и, не замечая, что мост поднят, падают в пропасть. Иногда господин Мандей садился с биноклем и рассматривал пришедших. Если они ему нравились, он опускал мост. Пройдя невидимую  черту где-то посредине пропасти, пришедшие оживали.  Их движения  становились естественными, а взгляды осмысленными. Однажды  народ  хлынул, как из рога изобилия.  Из рассказов новосёлов господин Мандей  узнал,  что началась Мировая война. С тех пор поток всё нарастал. Мир перевернулся, и те,  кто не смогли удержаться,  падали  вниз, катились по дороге к замку и падали дальше, в пропасть, чтобы уйти  из жизни в реальном мире и оставить своё тело на месте, где его застала смерть. Одного из тысячи впускали, и его тело для реального мира  пропадало  бесследно .  Все жители замка понимали друг  друга,  хотя каждому казалось, что он говорит на родном языке. Попавший сюда был практически обречён на бессмертие.  Старость подкрадывалась к нему  раз в пятьдесят медленнее. Однако не всё шло гладко. Среди жителей замка встречались и недовольные. Они уходили обратно. Что было с ними после, никто не знает. Годы сменяли друг друга. Всё нормально. Однако!… на город уже тогда начало опускаться проклятье. Произошло это не вдруг. Это случилось постепенно. Идущих к замку становилось всё меньше. Уже пускали каждого.  Время шло всё медленнее и медленнее.  Дошло до того, что часы можно  было не  заводить.  За день секундная стрелка отмеряла всего одно  деление. Электронные часы также отказывались выполнять свои функции.  Мир вспоминал погибших.  Лопнула цепь на подъёмном мосту.  За  одно мгновение разлетелась центральная башня, а галерея между ней и  тронным залом стала непроходимой.  В замке начали происходить странные вещи.  Сначала странности всех забавляли,  но  постепенно  юмор  происходящего начал приобретать зловещий оттенок.

 

"Мы - жители замка, начали гибнуть на самых пустяках, вроде лифта или кипятильника с  оголённым проводом.  Как будто кто-то,  играя,  хотел от нас избавиться".

 

Зато, как предложение к выходу, стала проходимой галерея  на противоположной стороне замка. Там есть  точно такая же разрушенная  башня,  исправный подъёмный мост и точно такая же пропасть. Некоторых  жителей странности заставили уйти через этот выход.  Что случилось с  ними,  долгое время никто не знал.  Пока некоторых из них не увидели в  мёртвом  пейзаже  за окнами...  Потом явились вы.  Потом,  собственно, и началось "сейчас"...

 

                                 

Вся моя жизнь - вечная экспроприация и дегустация... Больше ничего сказать не могу, потому что нет слов.

 

    Сотрудник ОБХСС города "Х"

    (Из дорожных записей).

 

                                           -*-   

 

- Семён Петрович. Вы видели старика?

- Которого?

- Самого древнего... ну, этого - Тлакифида Мандея.

- Ещё бы! Мы вместе с ним тебя к нему и приволокли.

- А что со мной произошло?

- Да так... Ничего удивительного…

- Расскажите.

- Ты ушел в коридорчик... Ну тот,  что к развалинам ведёт. Там минут десять пошлялся и вернулся. Я тем  временем книгу листал. Ту самую, что ты на столе оставил. Завлекательная книжка,  скажу тебе,  почти нет текста,  одни картинки...  Между тем ты вышел на середину зала и начал во все стороны головой  вращать. Мы тебя с балкона хором звали, да куда там. Всё без толку. Ты будто оглох.  Стоишь.  Молчишь. Смотришь во все стороны, как ненормальный.  Потом вдруг как разбежишься и -  башкой  об  колонну.  Я  "Стой!" кричу,  а ты бежишь...  Ну, ладно. Если хочется человеку  башкой об колонну,  так ему этого никто не запретит. Ты, естественно,  долбанулся, отлетел. Мы, естественно, к тебе бросились. А возле тебя  уже этот полоумный в халате. Вот так, собственно, он и появился.

- Да-а, история... А где эта книга?

- Ах, книга! Про книгу отдельный разговор. Мы как к тебе бросились, я её на ступеньках оставил. Вернулся, а её нет нигде. Потом я  весь зал обшарил. Даже в урнах смотрел. Как в воду канула. Есть у меня подозрение, что её Сташевские спёрли. Хотя утверждать не берусь. Всякое бывает.

- А про что хоть книга-то была?

- Ну как сказать… Про железную дорогу, конечно. Про поезда... И название у неё замечательное: "Эволюция железнодорожного транспорта". Юбилейное издание, к 300- летию железной дороги… Жалко, что она потерялась.

 

- Да, Семён Петрович… Вы, как никогда, правы.

                                          

                                       -*-

 

- …может, останемся?

- Решено. Я иду дальше.

- Я тоже, в общем, иду.

- Мы… наверное, не против.

- А я, как все.

 

Сборы.

Чета Сташевских оказывает посильную помощь.

- Откуда у вас в городе столько продуктов?

- О, уважаемый. Город огромен. Это раньше продуктов не хватало, а теперь их просто некому потреблять. Мы - не в счёт. Какие из нас потребители… Пословица гласит: "Умирают лучшие". Они здесь все наладили ещё до нас, тем более, до вас.

 

- М-мда…этого хватит… Где у вас вода?

- Вам нужна вода? Ага. Это просто… Вы идете по коридору налево. До места, где коридор разойдется в три направления. Через средний проход видны умывальники. Но вы туда не идёте. Они на втором этаже.

- А эти что, не работают?

- Эти на втором этаже и есть. Вам в левый проход. Спускаетесь по лестнице до второго этажа…

- А мы на каком?

- Мы на первом.

- Не понял.

- Это непросто понять. Вы лучше не перебивайте, а запоминайте… Итак. Вы спустились на второй этаж. Сразу направо будет то, что ищите. Но остерегайтесь канализационных люков, не  то вылезет «такое» и отнимет всю музыку.

- Неужели всю?

- Всю, до последней ноты.

Егор поблагодарил за объяснения. Взял ведро. Подошел к Семёну Петровичу. Шепотом:

- Дядя Сёма. По-моему, у старика с головой неполадки. Он это… того.

 

                                   -*-

- Так что вы говорили про ноты?

- Вы ничего не видели?

- Нет, ничего.

- А я ничего и не говорил.

- Хватит валять дурака… Ну, как там? Вылезет "такое"  и дальше про музыку.

- Но вы ведь ничего не видели. Ведро воды. Получилось. Какие проблемы?

- А если видел, или ещё увижу?

- Увидите - не приближайтесь.

- А как оно выглядит?

- Вам зачем?

- В плане расширения кругозора?

- Ну, хорошо. Вылезет "такая" штука из люка. Вы даже разглядеть не успеете, а оно уже обратно залезет.

- Ну, и что?

- И всё.

- А про музыку когда?

- А музыки больше не будет.

- Да? Так у меня и не было никакой музыки.

- Нет, была и есть…

- То есть?

- Мы раньше не могли понять, чего не хватает тем, кто к "такому" приближался. А не хватает именно музыки... Не чужой, а своей. Какой-то внутренней, что ли.

- Наверное, этого так не понять. Это нужно прочувствовать?

- Не советую.

- Неужели опасно?

- Не знаю… но те, с кем это случалось, не проживали больше года. Они говорили, что чувствуют себя хуже животных.

- Факт - сумасшедший дом. Музыку воруют, от этого люди гибнут… Как хоть они умирали?

- Да они сами себя убивали. Кто в петлю лез, кто себе пулю в лоб пускал.

- Спасибо за разъяснения, а то я думал, как это - без музыки? А вот теперь знаю. У-у-у, это опасно ( Старик реально чокнутый)… Лида. Кинь сигареты в рюкзак.

- Я уже положила.

 

                                          -*-

 

- Ну что ж. Присядем на дорожку?

Старик Сташевский возражает:

- Нет, нет, нет. Так дела не пойдут. По нашим обычаям уходящего нужно провожать сказкой. Уходящий, как засыпающий. Чтоб кошмары не снились, нужно перед сном добрую сказку рассказать… Кто-нибудь знает добрую сказку?

Лида хлопает в ладоши.

- Какая прелесть. Я сказки люблю.

- А я сказок не знаю.

- Есть ещё мнения?

- По-моему, нам не до сказок.

- Ну, если никто не знает добрую сказку, то я расскажу сам… Итак. До того, как он стал путешественником, он был маленьким мальчиком.

- Кто он?

- Егор, не перебивай!

- Как кто? Путешественник.

- А при чём тут путешественник?

- Ну как – при чём? Не всё время ведь ему быть мальчиком. Он рос. Развивался. Ну, и вырос из маленького мальчика большой путешественник.

- А-а-а... Ну, так сразу бы и сказали. Мальчик. Путешественник. Вырос. Стал здоровый... Лось. ( Хм. Вот шут гороховый).

- Да. Мальчик вырос. Стал путешественником. Днём путешествовал, а ночью…

- Имел путешественниц.

- Егор! Водка здешняя… Я тебя убью.

- А что - Егор? Чуть что – «Егор»... Уже и пошутить нельзя…

- Ну, я не знаю… Может, и с путешественницами тоже было,  но в основном по ночам путешественник  думал.

- Хм. Наверно, путешественник родом из этого города.

- Егор!

- Всё, молчу.

- Вы не правы, молодой человек. В этом городе дети не рождаются… Итак. На чём я остановился? Ах да. По ночам путешественник ду-ма-л-л-л…

 

Неожиданно вокруг померк свет. Каждый оказался в одиночестве. Страха не было. Состояние уютное. Голос продолжал:

 

По ночам путешественник размышлял:

 

Во сне или в бреду я вижу какие-то буквы. Текст, состоящий из непонятных знаков. Отлично понимаю всё, что там написано. Всё до последнего слова. Удивляет простота, лаконичность и в то же время глубина фраз. Это из детства… А теперь? На протяжении всей жизни, по нескольку раз в году, я вижу это. И за всё время ни на шаг не приблизился к реальному пониманию написанного. Уходящая в бесконечность темнота швыряет в меня огромные буквы… Открыл глаза. Лежу в постели. У меня жар. Это грипп или ещё что-то в этом роде. Расслабление… Сон…Опять перед глазами строчки… Помню, когда впервые случилось подобное видение, я вообще не умел читать. Я даже плохо представлял себе, что это такое. Тем не менее  понимал написанное... Что же теперь?… Я читаю. Нашлись добрые люди. Ознакомили с экзотическим алфавитом… но тщетно. Смысл утерян. Нет той реликтовой лёгкости в постижении мира… Я помню. Когда-то всё было просто. Я знал ответ на любой вопрос. Я мог объяснить любое явление. Всё  не во сне. Никакого прома… Всё абсолютно реально. Если вообще бывает что-то абсолютное, то это тот случай…

 

Голос умолк. Свет постепенно нормализовался. Круг пришёл в себя. Вокруг бурлит обсуждение произошедшего. По полу ползает Прокопыч. Весь в соплях и слезах. Лида истерически смеётся.  Егор:

- Ну ты, старик, даёшь. А та вторая путешественница. Ха! Ну,  это воще… Эй, Лидунь. Ты представляешь?… Нет, ну это ж надо? А?

Егора перебивает Семён Петрович:

 - Какие путешественницы?  На фиг! Ты видел, как изменится подвижной состав? Магнитная подушка! Это же чудо!  Триста кэмэ в час… А я каков! В белом мундире, за загадочно мерцающим пультом. Вокруг  нарядные пассажиры и портрет на доске почёта… О, каково!

 

Запредельному представлению предшествовала пятичасовая прогулка в противоположную часть города. К развалинам проходимой башни.

 

                                    -*-

 

Пятеро скитальцев взвалили свои ноши. Полны решимости продолжить путь. На входе в развалины появился древний старик в бордовом халате.

- Вы уходите? Прощайте… Круг, ты спрашивал, что дальше?… Я не знаю, что дальше… знаю только, что завтра будет вторник… Теперь прощайте все. Уходите, не оборачиваясь. Так менее страшно.

 

Все поднялись и отправились. Идут к мосту. Круг идёт последним. Уже издалека: "Ставлю магнитофон, им абзац".